Владимир Яковлев: Лучшая духовная практика – повседневная жизнь

Интервью с основателем ИД “Коммерсант”, проекта “Сноб” и “Возраст счастья”

30-го мая в Лондоне с лекторием «Прямая речь» выступит основатель ИД «Коммерсантъ», проекта «Сноб», а также проекта «Возраст счастья» Владимир Яковлев. В своей лекции журналист и писатель расскажет о том, как в последние десятилетия поменялся и продолжает меняться взгляд на возраст. Мы поговорили с Владимиром об этих переменах, о том, ждать ли оттепели в России и о том, возможно ли в жизни счастье.  

— О чем будет лекция 30-го мая?

— За последние десятилетия в мире произошел гигантский скачок в продолжительности жизни. Такого не было в истории человечества никогда. С начала прошлого века она увеличилась вдвое. Основное следствие этого скачка, которое по-настоящему меняет мир, заключается не в том, что пожилые люди дольше живут, а в том, что старость начинается на 30 лет позже, чем это было раньше. При этом показатель продолжает расти. Вот сейчас, например, Вы каждый год молодеете на 2,5 месяца. Потому что каждый год средняя продолжительность жизни увеличивается на 2,5 месяца. А через 10-15 лет это будет уже 6 месяцев. То есть, проживая год, Вы будете молодеть на полгода. В жизни появился абсолютно новый период, которого раньше не было и который в принципе человечеству неизвестен. Это период примерно с 45 до 75 лет. И это огромное изменение для всех. И для людей, которым сейчас 50, потому что им впереди предстоит еще лет 30, а это огромный срок активной жизни, и также для тех людей, которые моложе 50, потому что меняются абсолютно все сроки – продолжительность карьеры, например. В прошлом веке она составляла 20 лет. Сейчас цифра приближается к 50. Для наших детей она будет еще больше. Это здорово! Представьте себе человека, у которого профессиональный стаж составляет 70 лет!

— Вы в том числе говорите и о том, что все эти перемены в восприятии возраста полностью видоизменяют структуру взаимоотношений с родителями. Каким образом? 

— Меняются воспитание детей и взаимоотношения с родителями. Собственно, сейчас появился совершенно новый тип взаимоотношений, когда взрослые дети общаются со своими взрослыми родителями. Я однажды был свидетелем сцены, когда двое 50-летних мужчин обсуждали друг с другом, что кому из них родители подарили на день рождения. Потому что сегодня, когда человеку 50 или 60 лет, это нормально, что его родители живы. Раньше это было совершенной фантастикой! Я занимаюсь йогой с преподавателем, которому 65 лет. И она часто уезжает навестить своих родителей. Тех, кому сегодня 50, не редко называют «поколением-сэндвич», потому что это люди, у которых одновременно живы родители, дети выросли и еще есть внуки. Вот лекция об этом и будет – как изменился мир, как он меняется и как будет меняться, благодаря скачку продолжительности жизни, который затрагивает абсолютно каждого из нас.

— Есть ощущение, что Европа уже адаптировалась к этим переменам, а Россия сильно отстает – там все еще сильны навязанные обществом стереотипы о том, в каком возрасте что принято. Кажется ли Вам, что это так, и как Вы думаете, когда это изменится? 

— Не знаю, когда это поменяется и должен отметить, что эйджизм существует везде, не только в России. Хотя в России, конечно, ситуация намного хуже, чем в Европе или в Соединенных Штатах. Почему? Мне трудно сказать. Наверное, потому, что об этом мало говорят, мало пишут и это мало, кого интересует. Как, собственно, и множество других подобных тем в России. Когда это закончится, на мой взгляд, предсказать очень сложно. Но видите ли, здесь нужно еще понимать, что эти изменения произошли и происходят настолько быстро, что весь мир сейчас старается к ним адаптироваться. Для всего мира это очень непривычная история, не только для Европы или не только для России.

— А как Вы работаете с этим на своих семинарах? Как объясняете, что восприятие возраста меняется и как помогаете осознать, что жизнь после условных 50 есть?    

— А это невозможно не осознать, потому что люди приходят к возрасту в 50 и видят, что у них еще полно жизненных сил. Проблема здесь, скорее, связана с тем, что для каждого возраста, для каждого этапа жизни у нас есть программа, установленная обществом. Ну, например, в детском саду вас готовят к школе, в школе вас готовят к институту. А в институте – к тому, что вы пойдете на работу, выйдете замуж или женитесь, у вас будут дети и так далее. А вот программы жизни после 50 у нас нет. Потому что, по сути, те люди, которым сегодня 50, это первое поколение, которое живет в этот период жизни иначе. Поэтому вопрос не столько в том, чтобы по-другому отнестись к возрасту, сколько в том, чтобы понять, какие новые цели, какое развитие возможно после 50. Потому что очень часто люди после 50 просто пытаются повторять себя – новые проекты в той же области, новая семья, новые дети. И это на практике не дает реализации, потому что все это они уже пробовали, через это проходили. А каковы новые цели, новые этапы, люди зачастую не знают. И проблема на самом деле в этом.

— Как Вы после Коммерсанта и Сноба пришли к этому социальному проекту и к этой тематике?

— «Возраст счастья» – это не совсем социальный проект. Вообще говоря, он коммерческий. Хоть и не высоко-прибыльный, но все-таки он работает на коммерческих принципах. А пришел я к нему очень просто: мне исполнилось 50, а воспитывался я в среде, где считалось, что после 50 жизнь заканчивается. И для меня было огромным личным вопросом – могу ли я как-то повлиять на то, что со мной будет происходить после 50. И я поехал по миру и начал искать людей, которые в возрасте 90, 100 и даже 110 лет живут активной, яркой, интересной жизнью и как-то влияют на то, что с ними происходит. И нашел таких людей огромное количество! Стал изучать эту тематику, и с этого начался проект «Возраст счастья».

История роскошной моды через картины

— Вы перепробовали несколько духовных практик, дауншифтинг, уходили жить в монастырь в Гималаях. Как Вы сейчас оцениваете эти опыты? Что они вам дали

— Каждый опыт дает развитие. Всегда приходишь к какому-то новому знанию, по отношению к которому те решения, которые ты до этого принимал, часто оказываются неправильными. Для меня лучшая духовная практика – это жизнь. Не монастырь, а обычная, повседневная жизнь. Лучшей духовной школы, чем та, которой мы живем каждый день, в природе вещей не существует.

— Проект называется «Возраст счастья». Счастье – это, по-Вашему, какая-то реально существующая категория?

— Я считаю, что счастье невозможно. Когда мы говорим себе, что хотим достичь счастья, и нужно обязательно, чтобы было счастье, мне кажется, мы таким образом просто культивируем в себе вину за то, что счастья не достигаем. Я считаю, что счастья нет. Есть обычная жизнь, в которой есть и радости, и сложности, и неприятности, и проблемы. И это нормально, потому что сложности, ошибки и неприятности – это то, что нас развивает. Но если говорить о названии проекта, оно связано не столько с достижением счастья, сколько со счастьем, гармонией внутреннего и внешнего мира, с целью, которая помогает тебе развиваться. Я считаю, что после 50 мы впервые приходим к тому этапу жизни, когда счастье, как фактор развития, становится реальной целью.

— Вы как-то говорили, что Россия движется по спирали: от оттепели – через заморозки – к кризису. Сейчас это, мягко говоря, глубокий кризис. Каков Ваш прогноз, стоит ли ждать оттепели? 

— Россия в среднем делает шаг раз в 30 лет. Я думаю, что оттепели следует ждать. Вопрос в том, чего эта оттепель будет стоить и что произойдет, когда она начнется. Но самый большой вопрос, мне кажется, в том, что придет вслед за этой оттепелью – будут ли те изменения, которые произойдут в стране, необратимыми на этот раз. Потому что изменения произойдут, это неизбежно. Вообще говоря, они в России происходили уже три раза: в конце 20-х годов, в 50-х, в 90-х. И каждый раз эта оттепель заканчивалась по одному и тому же сценарию, к сожалению. Поэтому вопрос, на мой взгляд, не в том, произойдет она или нет – она обязательно произойдет – а в том, к чему она приведет.

Photo blackmermaid.org

— А к чему она может привести в идеале?

— К тому, что Россия наконец станет демократическим государством и что будет какое-то новое поколение российских интеллектуалов, писателей, журналистов, которые не окажутся перед выбором, перед которым они находятся сегодня или перед которым они находились в 30-х годах или 60-х – либо покидать страну, либо делать то, что приходится делать сегодня в России. Ну, или заниматься тем, что в России сегодня называют журналистикой. Хотя, конечно, есть Republic, есть Дождь…

— Meduza работает за границей. Многие интеллектуалы, писатели и журналисты уезжают. Как думаете, эта тенденция, когда СМИ и, может быть, культурные русскоязычные организации работают за пределами России, будет продолжаться?

— Конечно. А это же происходило каждый раз. На каждой волне заморозков, на каждом витке диктатуры в России возникал другой центр где-то за рубежом. Культурный центр мысли, артистизма, творчества. На первой волне это был Париж, на второй – Нью-Йорк. И такой центр обязательно возникнет и на этот раз. Возможно, это будет Берлин, возможно Лондон. Может быть, Тель-Авив. Но то, что такой центр возникнет, на мой взгляд, не вызывает никаких вопросов.

Беседовала Ольга Павлова

Услышать Владимира Яковлев можно будет уже 30 мая в Лондоне

Подробнее тут