Кто скучает по культурной жизни в изоляции?

С началом карантина в Интернет выложили столько прекрасных бесплатных ресурсов, что казалось, мы будем каждый вечер гулять по виртуальным музеям, наслаждаться оперой и балетом, слушать самые лучшие концерты. Но на деле оказалось, что многие все эти уникальные возможности не использует.

Afisha.London попыталась разобраться, почему. Занятость, усталость от повседневных дел? Тревожный фон, который заполняет всё и не дает выйти за пределы базовых потребностей? А может, вообще вся эта тяга к культуре — замаскированный нарциссизм? Ну, знаете, когда не так важно картины посмотреть, как сделать селфи с бокалом на открытии выставки модного художника и выложить фото в Инстаграм? Мы спросили несколько человек, которые до самоизоляции часто посещали культурные события, а потом попросили психолога прокомментировать их ответы.

Дмитрий Белицкий, IT-специалист

— До карантина я ходил на культурные мероприятия 10-15 раз в месяц. Скучаю ли я по ним? Да, очень. Онлайн посещаю не слишком много. Во-первых, физическая прогулка своими ногами сквозь волшебные залы музеев и галерей, атмосфера этих мест с их естественными звуками и уникальными запахами, близкий осмотр объемных скульптур в удобных именно тебе ракурсах — совсем не те ощущения, которые ты получаешь, кликая мышкой по экрану. Это напоминает старинную компьютерную игру «Сапёр»: ты вынужден кликать наугад в произвольных местах, тщетно пытаясь понять, какой же объект интерактивен или куда еще можно попасть из этого зала. Не хватает ощущения полной погруженности в происходящее, остается выхолощенное послевкусие. Как вместо свежеподжаренного говяжьего стейка съесть гамбургер из соевой целлюлозы.

Во-вторых, на большинство реальных концертов и спектаклей я хожу с друзьями. В онлайне не хватает совместного смеха, общих «ах!» или «wow!», бурных оваций вставшего вместе с вами на ноги огромного зала. Не хватает горящих глаз посетителей, непринужденного разговора с бокалом вина с художником на открытии выставки.

В-третьих, конечно, долгое пребывание у экрана, да еще после «офисных» часов за компьютером, — не самое лучшее для глаз, мозга и мышц.

Ольга Городецкая, врач и меломан

— До карантина я ходила в оперу или на концерты в среднем пару раз в месяц, летом ездила на оперные фестивали. Мне очень не хватает живых выступлений. С начала карантина я послушала огромное количество оперных трансляций. Они, конечно, доставляют удовольствие, но даже в очень хороших записях впечатление не может сравниться с живым звуком. Ну и картинка: видишь то, что выбрал оператор.

Мероприятие вживую — всегда ожидание, праздник, люди с приподнятым настроением, разделенный опыт. Всхрапнувший сосед по креслу, его смущенная спутница, невыносимо медленная очередь за шампанским в оранжерее ROH, когда все невозмутимо игнорируют первые два звонка… Онлайн теряется сиюминутность. Артисты ведь чувствуют зал, вдохновляются реакцией.

В «доковидной» жизни я иногда ходила на оперные прямые трансляции в кинотеатре, когда не удавалось купить билет на живое представление. И знаете, даже там в зале обычно аплодируют или (реже) кричат «буууу», потому что нужно разделить переживание. Сейчас трудно поверить, что это будет опять, но ведь будет!

Оксана Мигунова, журналист и основательница FB-группы «КакМнеТеатрВЛондоне»

— В Лондоне я живу три года и все это время кайфую от выбора и качества культурной программы. Дай себе волю, я бы из театров вообще не вылезала! Мне нравится фестивально-запойный формат, когда ныряешь в зрительский транс, и вся остальная жизнь происходит постольку-поскольку… Приходится себя ограничивать, чтобы «не идти вразнос», не объесться всем шоколадом на свете. Но вот что странно: если до карантина я иногда смотрела онлайн-спектакли, особенно на волне впечатлений после театра, то с конца марта — как отрезало. Мне отлично известно, что в открытый доступ продолжают выкладывать много хорошего, в обычной жизни я бы только мечтала все это посмотреть.

Я знаю, что даже без магии присутствия, без обмена вибрациями с актерами и зрителями, хороший спектакль остается таковым, даже если записан на пленку, и ты единственный зритель. Ты все равно можешь обливаться слезами или хохотать в ночи перед монитором. Но почему-то сейчас не могу даже думать про театр на экране. У меня как будто юношеский максимализм: «Ах, не можете мне завернуть весь обед, тогда и жалких остатков не надо». Самой ужасно жаль. Пока ничего не могу поделать с этим своим затыком. Жду, что пройдет само, и я начну потихоньку приобщаться к онлайн. Или еще лучше — попаду наконец уже на свой любимый первый ряд балкона в Национальной опере…

Александра Пашкина, художник, основатель студии «Карандаш»

— Раньше меня всегда кололо ощущение, что я что-то упускаю. И меня несло! Я не давала семье спокойно отдохнуть. Ну как же можно остаться дома, если где-то там столько интересного происходит! А сейчас я расслаблена. И задумалась сегодня буквально: ведь это и есть Я. Не обязательно нестись куда-то.

Мне сузили возможности, и я сосредоточилась на том, что окружает меня. И оказалось, что мне в этом безумно нравится. Я всегда боролась с чувством вины, что мой сын не дополучает концертов, спектаклей. Сейчас «моя совесть чиста», это обстоятельства, зависящие не от меня, и это дает возможность понять, что вся тревога была во мне самой. Сыну отлично! Он возмужал, подрос и, кстати, неплохо «продвинулся», смотря фильмы и обсуждая их с нами. Плюс книги, конечно, и увиденное вокруг. Например, только сейчас, на третий год проживания в нынешнем доме, мы начали наблюдение за птицами и занялись садом. Сын оказался не чужд садоводству. И мамино сердце «выдохнуло» и спокойно занялось своими делами!

Я понимаю теперь, как сложно было бороться в себе с этим выбором. Столько предложений со всех сторон. И ты должен постоянно решать, надо или не надо тебе это. Стало понятно, как это жрало чертову кучу энергии. Без этого всего я чувствую, как уровень стресса скакнул вниз. Как будто появился шанс послушать себя самого и спокойно, размеренно с собой поговорить.

Людмила Разумова, переводчик и преподаватель

— Сначала поймала себя на мысли, что можно не паниковать по поводу того, что пропускаю какие-то интересные мероприятия, так как их пропускают все. Даже немного расслабилась. В онлайн не тянуло, потому что поначалу было очень много работы за компьютером. Да и какое-то странное внутреннее состояние: хотелось тишины и замедленности, но при этом тревога не оставляла. Я с ней не боролась. Когда появлялась возможность, шла в парк, а с онлайн-спектаклями все получилось, как в анекдоте со стаканом воды, который дети должны подать в старости: стакан подали, а пить не хочется».

У Александра Миндадзе есть прекрасный фильм про Чернобыльскую катастрофу «В субботу». Все действие происходит в течение суток, но кажется очень долгим. Наконец, когда главный герой одним из первых узнает о том, что произошло, кадры вдруг начинают мелькать с невероятной скоростью, и все вокруг становится невероятно красочным и праздничным. При этом зрителя охватывает парализующее чувство внутреннего ужаса. Не оставляет такое чувство и меня. Настолько сильно ощущение, что мы сами участвуем в неважно срежиссированном спектакле, что нет сил и желания смотреть что-то другое, особенно в прямом эфире.

Ответы своих респондентов я попросила прокомментировать психолога-консультанта Татьяну Винсент:

— Давайте сразу отделим тех, кто действительно жить не может без Рериха и Баха, от тех, чья душа бесконечно стремится в Национальную галерею, а тело отказывается покидать местный паб. С первыми все понятно. Их сейчас лишили привычного чувственного удовольствия, вот этого удивительного состояния потока, причастия к вселенскому чуду, которое сродни разве что религиозному экстазу. Как красиво описывают свои переживания Дмитрий и Ольга, правда? А для кого-то любовь к искусству и вовсе становится чем-то вроде прекрасной зависимости, когда даже во время вынужденной абстиненции не соглашаешься на суррогаты, как Оксана. Нам, непосвященным, остается только завидовать и сочувствовать. Для нас разница между скрипкой и виолончелью, пожалуй, лишь в том, что виолончель дольше горит. Но с началом карантина даже мы, нечуткие к волшебной флейте, начали подписываться на онлайн-трансляции из концертных и выставочных залов мира. Почему? «Все побежали, и я побежал»?

Не все так примитивно. В состоянии стресса мы тяготеем к «улучшенному Я» (некоторые циники от психологии называют его «псевдо-Я»). Улучшенное «Я» поет в дУше голосом Паваротти, на раз-два различает малых и больших голландцев, изящно встроено в социум, сидит на расслабоне у окна с сиренью — короче, ему кризисы нипочем. Так давайте нам поскорее онлайн-трансляции из Лувра или Ла-Скала, а то страшно!

И подписались, и пытались что-то послушать, что-то посмотреть. И даже помогало вначале. Одна моя знакомая отсматривала по утрам в туалете лучшие отели мира — в своей съемной однушке с двумя малолетками. Это называется диссоциация. Отличный способ не спятить в карантине.

Я лично люблю балет. В детстве ходила в балетную школу, мечтала стать звездой. Смотрела по воскресениям «Музыкальный киоск» с Элеонорой Беляевой. Она — богиня! — показывала глянцевые журналы, стучала по страницам божественными коготками. Я помирала от желания выпрыгнуть туда, в эти страницы. В начале карантина бесконечно смотрела онлайн-балет и постукивала пальцами по диванным подушкам. Это называется регрессия, погружение в маленького, любимого и защищенного себя. Это сильно утешает, когда страшно.

А потом отлегло. Ведь страшного, вот так, чтобы черти вокруг скакали, не случилось. Еда есть, вода в туалете журчит. Люди умирают, но где-то там. И мы вернулись к привычному. В привычном опера с балетом есть, но не так, чтобы каждый день. Мы свернули за ненадобностью улучшенное «Я», как знамя, поставили в угол до следующего кризиса.
Многие говорят, что карантин прекрасен, потому что не надо соответствовать. Весь мир сидит на диване, смотрит сериалы, никто не бороздит океаны своим загорелым телом, никто не взбирается на Эверест, ура, можно, наконец, расслабиться. Пионы и редиска смело разрослись в сетях, рецепты кето-пудингов вдруг стали значимее и понятнее, чем фотографии full moon party из Тайланда.

Во времена потрясений и душевной сумятицы мы, психологи, используем техники заземления. Всё, что дает вам ощущение покоя, будь то цветущий пион или увертюра Вагнера к опере «Тангейзер», или даже вдумчивое наблюдение за работающим соседом — тут всё годится. То, что Саша и Людмила описали как «сердце выдохнуло» и «захотелось тишины и замедленности», — это и есть заземление. Замедляйтесь смело. Будьте лояльны к себе, ешьте, любите, молитесь. Улучшенное «Я» подождет, как, впрочем, и Вагнер с Ван Гогом. Им не привыкать.

Наталья Склярова