Авторки, блогерки и директорки. Должны ли мы учить детей новым языковым нормам?

Блогерка, авторка, редакторка. Директорка, докторка, экспертка. Психологиня, филологиня… Феномену новых феминитивов, призванных подчеркнуть профессиональные заслуги и независимость женщин, в русском языке уже несколько лет. Об этом явлении написаны уже даже не статьи, а целые книги и диссертации. Но споры о том, нужны они или нет, всё не утихают. Каждую неделю в социальных сетях вспыхивают смертельные баталии на тему «этих ужасных суффиксов», в том числе и в группах русскоговорящих, живущих за рубежом. Afisha.London задалась вопросом, насколько значимо появление новых феминитивов именно для нас — эмигрантов.

Язык — живой организм, он постоянно меняется, отражая важные социальные процессы. Должны ли мы модернизировать свою речь сами, а главное — надо ли учить детей этим новым нормам? Нужно ли это детям-билингвам, живущим вдали от русского языка и борьбы российских женщин за свои права, но желающим успешно сдать экзамен A Level по русскому? А может, пока дети вырастут, все эти новые феминные надстройки отвалятся как шелуха? Не зря же многим они кажутся издевательскими, уродливыми и ещё больше принижающими женщин.

Telegram канал

Вопросов много. Мы решили порассуждать на эту тему, пригласив несколько спикеров (а точнее спикерок): преподавателей, филологов, лингвистов и просто неравнодушных к развитию русского языка женщин, живущих за рубежом.

Откуда взялись феминитивы и почему они нас раздражают

Немного из истории вопроса. Феминитивы в русском языке были всегда. Большая их часть появилась намного позже, чем слова мужского рода, по вполне понятным историческим причинам: вплоть до середины XIX века женщины были хозяйками и матерями, а не профессионалами. И даже студентки и спортсменки (которые давно не оскорбляют наш слух, а ведь это тоже феминитивы) в европейских странах и в России появились уже ближе к концу XIX века и в XX веке. В произведениях Гоголя и Чехова встречаются слова «генеральша» и «докторша», но означают они всего лишь жён генералов и врачей, а не профессию самих женщин.

: Феминитивы в СССР. Н. Пинус, 1931 год.

: Феминитивы в СССР.

Позже, в советское время, некоторые профессии и должности переняли суффикс -ш- (бухгалтерша, секретарша), но только в разговорной лексике — литературной нормой это никогда не было и несло слегка презрительную коннотацию. Именно поэтому в XXI веке, на новой волне рождения феминитивов, стали использовать суффикс -к-, а не -ш-. При этом «авторка» и «редакторка» для нашего уха звучат ещё менее благозвучно, чем «авторша» и «редакторша»: суффикс -к- в русском языке воспринимается как уничижительный (мамка, нянька, училка, Петька, Сашка).

Совсем недавно в русском сообществе на фейсбуке в Великобритании случилась очередная бойня на тему феминитивов. «Бесит», «тошнит», «раздражает», «не говорила так никогда и говорить не собираюсь» — вот мнение большинства. «Специально что ли такие слова изобретают, чтобы ещё больше женщин унизить? Точно мужики придумали!» — написала одна из участниц спора.

Хотя, по справедливости, чем отличаются с точки зрения языка «редакторка» и «авторка» от «спортсменки» или «журналистки»? Наверняка когда-то и эти слова воспринимались как глупое оскорбительное нововведение. Не все женщины мечтают быть выделенными в отдельную категорию. Хрестоматийный пример — Марина Цветаева, которая отказывалась называть себя поэтессой, только поэтом. Возможно, через 50 лет мы будем употреблять новые феминитивы не задумываясь. А может, наоборот, они вымрут за ненадобностью.

ван гог завтрак

Лингвисты всегда считали, что среди людей, оторванных от языковой среды, все изменения в том же языке обычно замедляются: образованные русские за пределами России говорят на более правильном литературном языке и блюдут чистоту родного языка порой яростнее, чем филологи в Москве и Петербурге (куда сложнее противостоять изменениям, происходящим за счёт примеси языка новой среды). Однако в наше время, благодаря интернету, язык за границей консервируется меньше. Мы в курсе всех происходящих изменений и не можем оставаться спокойными. Трёхэтажное ругательство и виртуальный гнилой помидор для оппонента в соцсетевой дискуссии у нас всегда наготове. И за детей своих мы переживаем.

Как эмпатия и толерантность влияют на язык

Так ли актуальны для нас социальные движения в РФ, если мы живём в Великобритании или любой другой стране, где не говорят на русском? Можно ли не думать об этой проблеме совсем — учитывая, что в английском языке и местных реалиях сейчас идёт тот же процесс, но по-другому? Параллельно с женщинами свои права отстаивают и другие категории граждан, в том числе ЛГБТ-сообщество, а в частности трансгендеры. Поэтому категория пола в английском языке не выпячивается, а, наоборот, старательно сглаживается и прячется.

Женщину-полицейского сегодня скорее назовут «police officer», нежели «policewoman» (хотя слово такое есть, см. Кембриджский словарь). Только если уж очень «припрёт», контекст потребует, то уточнят: «female police officer». И пожарных теперь принято называть политкорректно — не «firemen», потому что женщин среди пожарных уже тоже много, а «firefighters». А вдруг введя в оборот феминитив, придётся придумать ещё несколько слов для обозначения третьего, четвёртого и т. д. полов? Нейтральные слова как будто заранее предусмотрели все биологические и общественные изменения.

«Язык — нечто флюидное, невозможно его закрепить скрепкой или законсервировать. Мне он иногда представляется океаном из “Соляриса”, который очень чутко реагирует на мысли, желания, сны, но только не одного человека, а социума, и отражает все социальные изменения», — говорит Мария Гаврилова, директор билингвальной школы «Азбука» в Лондоне.

Но если говорить конкретно о нас, русских за рубежом, то мы находимся в стороне от этих процессов. И хотя мы читаем книги, прессу и Фейсбук, мы всё равно оторваны от языковой среды, и на нашу речь больше влияют другие языки, чем социальные явления в РФ. «Если бы я жила в России и была бы в первых рядах феминистского движения, то для меня это тоже было бы важно, — продолжает Мария Гаврилова. — Язык — это не кем-то установленные нормы, он точно так же принадлежит тебе, как твоя кожа или одежда, и так же, как ты можешь менять свои идентичности в течение дня в зависимости от обстановки и окружения, ты меняешь и свою речь в зависимости от коммуникативной ситуации. Поэтому здесь мне привычно называться директором, но если бы я жила в России и боролась за женские права, то, как знать…»

Это «firefighters», а не «firemen» или «firewomen». Фото: Women in the Fire Service UK

Мария Бернштейн, директор Russian Children Studio в Нью-Йорке, поддерживает введение феминитивов, руководствуясь принципом «эмпатической орфографии» (термин поэта Льва Рубинштейна). «Мы говорим “в Украине”, а не “на Украине”, потому что это важно для украинцев, независимо от того, насколько это правильно с точки зрения норм языка. Если автор просит называть её “авторкой”, то я так и буду к ней обращаться и так же буду говорить о ней в третьем лице.

Music_saves_the_world_London_SMM_2024_extra_Монтажная область 1 копия 2

Русский язык, как и любой другой, переживает разные процессы. Если какая-то сфера выпячивается, то это определено знаковыми социальными причинами. К этому надо прислушиваться и относиться с уважением. Я разделяю взгляды феминисток, они мне близки, и значит, я буду использовать их словоформы, хотя мне, как филологу, привычнее называться директором, учителем, кандидатом наук. Я понимаю, что частотность употребления феминитивов важна для всего процесса борьбы за права женщин, это знаковое явление в социуме и языке, и я готова быть частью этого процесса», — говорит Мария Бернштейн.

Читайте также: Королева детектива Агата Кристи

Екатерина Кудрявцева, ведущий эксперт Международного методсовета по многоязычию и межкультурной коммуникации и научный руководитель международных сетевых лабораторий «Инновационные технологии в сфере поликультурного образования», живёт в Германии. Также Екатерина участвует в российском проекте «She is an expert», посвящённом феминизации, и на сайте этого проекта она названа «эксперткой». «Сначала меня это слово встряхнуло, — признаётся Кудрявцева. — Но мне объяснили, что для движения борьбы за права женщин очень важно, чтобы в языке существовали “эспертки” наряду с “экспертами”. И я это приняла, поскольку проект действительно важный и нужный для женского равноправия.»

Фото: Natalie Hua/Unsplash

Но в обычной жизни Екатерина продолжает называть себя директором, учителем и т. д. «Если ты эксперт, директор или профессор, то в тебе должно быть что-то, присущее мужскому складу характера, ума, когнитивного развития. Природа дала это мужчинам. Они более структурированные, твёрдые, и, чтобы заниматься такой работой, ты развиваешь в себе мужские качества. Говоря по-русски, я назову женщину-директора “директрисой” только в том случае, если она не на своем месте, а только играет эту роль. Она — “актриса в роли директора”. Кстати, директрисами и экспертками в этом смысле могут быть и мужчины тоже», — иронизирует Екатерина Кудрявцева.

Наши дети легче принимают новые слова

В немецкой культуре принято подчёркивать разницу полов, и это отразилось на языке (несмотря на всю историю борьбы за женское равноправие). «Для нас обратиться в письме к директору-женщине, назвав её “Direktor”, а не “Direktorin” — это незнание языковых норм, причём таких, которые дети впитывают с детского сада, — рассказывает Екатерина Кудрявцева. — Если я пишу письмо учителям школы, то я должна обязательно написать так: “Уважаемые учителя и учительницы”. Это языковая и культурная норма». Екатерина допускает, что её ученикам, русским немцам, будет проще впитать новые русскоязычные феминитивы, поскольку они привыкли к этому в немецком языке.

парфюмерный завтрак

Вполне возможно, что и взрослым русским в тех странах, в языках которых есть грамматическое разделение по родам, феминитивы не так сильно режут слух, как нам в Великобритании.

Такую же мысль высказала искусствовед Катя Ленгуито, мама двоих дочек и активный член местного русскоязычного сообщества во Франции. Сама Катя родом из Беларуси, её муж итальянец, а дети свободно владеют тремя языками. «На днях старшая дочка спросила меня, как назвать по-русски женщину-парикмахера, и я, не задумываясь, ответила, что так и будет — “парикмахер”, неважно, мужчина или женщина. “Парикмахерша” для меня точно не норма (так же как язык не повернётся сказать “моё кофе”, хотя это уже и укоренилось). Но потом я стала думать и сама себя спросила: а почему не “парикмахерша”, что в этом плохого?»

Катя говорит, что феминитивы её не раздражают и ничего плохого она в этом явлении не видит. Возможно, потому что во французском языке много слов с женскими суффиксами и окончаниями, которые к тому же влияют на значение слова. «А говорить дети всё равно будут так же, как их родители», — считает Катя.

«Пройдёт время, схлынет накал, всё устаканится. Останутся те словоформы, которые языку комфортны. Всё остальное, как пена морская, уйдёт, убежит, впитается в песок», — философствует Мария Бернштейн.

«Нам бы ваши проблемы»

Будем честны: реальность обучения в субботних русских школах такова, что до таких языковых дебрей и тонкостей, как феминитивы, дойдут единицы. Прежде, чем писать эту статью, я спросила у нескольких своих коллег-преподавателей из разных русских школ, как они относятся к этому явлению. Оказалось, не все даже знают, о чём речь. Почти всем пришлось объяснить значение термина, а некоторые и о явлении не слышали. Не все ходят в соцсети, не всем интересны околофилологические холивары.

Можно быть хорошим учителем русского языка и литературы XIX века, годами преподавать грамматику, но не быть в курсе новых явлений. С другой стороны, и детям, с пяти лет плотно занятым в школе, на кружках, в спортивных клубах и к 7-11 годам сдающим сложные экзамены, — до феминитивов ли им? Большинству к старшим классам дай бог хоть немного подняться над бытовой лексикой, выучить правила написания безударных гласных и кое-как разобраться с падежами.

«Конечно, мы бы хотели уделять время таким узким темам, но русский язык в Великобритании поддерживается только силами родителей, — рассказывает Айна Шарифи, директор сети русских школ “Знание” в Лондоне. — Я очень разочарована в политике РФ по поддержке обучения русскому языку за рубежом. Они выделяют кучу денег на издание нового словаря вместо того, чтобы поддержать нас в создании методик и программ для билингвов. Имея один или два часа в неделю на русский, мы можем только поддерживать тот огонёк, который помогает детям продолжать изучать такой сложный язык.»

С ней согласна Альфия Фабр, президент Ассоциации «Русские дети Монпелье» из Франции. «Читая с детьми тексты, приходится разбирать каждое слово, — рассказывает она. — Однажды мы ставили спектакль “Кошкин дом”. Кажется, весёлое детское произведение, простой текст. Но это только на первый взгляд. Одна девочка никак не могла понять, что в предложении есть хотят котята слово “есть” означает “потреблять пищу”, а не форму глагола “быть”. А в строчках:

Если нет кровати,

Ляжем на полати,

На скамейку или печь,

Или на пол можем лечь,

— объяснять пришлось почти все существительные. Начало стихотворения “Разноцветная семейка”: Жил осьминог со своей осьминожкой, было у них осьминожков немножко, оказалось чем-то совсем непроизносимым», — вспоминает Альфия.

1140х300 museumcat.london

Норма лучше, но и она относительна

Большинство наших экспертов склоняются к тому, что специально учить детей употреблять феминитивы не нужно. Ведь непонятно, насколько это веяние приживётся и станет литературной нормой. Но вот учить понимать такие слова надо обязательно. «Я, конечно, не буду говорить “авторка”, и засорять головы детям такими нюансами нет смысла. Но если меня спросят, я могу объяснить, почему эти слова появились и что они значат. Рано или поздно они сами поедут в Россию или Украину и разберутся, сами решат, употреблять их в речи или нет», — уверена Татьяна Хендерсон, директор русской школы «Вишнёвый сад» в Лондоне. Татьяна и сама не против называться директрисой. Но не директоркой: «Директриса — это красиво, женственно, как принцесса…»

В толковом словаре С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой за 1996 год слово «директриса» считается устаревшим и перешедшим из литературного языка в разговорный, а также предлагается разговорный вариант «директорша».

Вика Раскина, логопед и основательница самой большой на фейсбуке группы, посвящённой детям-билингвам (46 тысяч подписчиков), живёт в США. Она считает, что язык никогда не был и не должен быть монолитным. «Речь детей, приехавших из Ростова и из Питера, отличается, я это слышу, и иногда даже по отдельным словам могу догадаться, из какого региона их родители. Они используют разные слова, причём часть из них я не понимаю. Поколения 20-летних и 50-летних людей, живущих в одной квартире, могут не всегда понимать друг друга, и это совершенно нормально», — говорит Вика.

«В Америке есть поселение русских эмигрантов, где законсервировался русский язык в том виде, в котором он был распространён в России в 1918 году. Общаясь с этими людьми, мне очень сложно их понять, т. к. это не современный язык, но и не язык Льва Толстого», — рассказывает Вика. Чтобы такого не случилось, нужно интересоваться современными словами и нормами, но всё же не относиться к ним слишком серьёзно, считает она.

Научить говорить двуязычных детей на русском чисто и красиво — это идиллия. Язык постоянно меняется, появляются новые слова, и самое главное — выучить ребёнка так, чтобы он мог дальше учиться и развивать свой язык самостоятельно.

Екатерина Кудрявцева считает, что нужно придерживаться классики, литературного варианта, но при этом избегать упрощения. «Мы изучаем этимологию и процессы, которые идут в языке. Например, про средний род кофе я говорю, что сейчас есть два варианта нормы. Одна из них — упрощённая, для малообразованных людей. Русский язык пережил уже такое в XX веке после Революции, и сделано это было в угоду определённой прослойке людей. Точно так же и сейчас появление феминитивов — политическая акция. Я говорю об этимологии и этикете, объясняю, что других поправлять не надо, но самим лучше руководствоваться литературной нормой».

ван гог завтрак

Толерантность проникает во все сферы жизни, проникает она и в язык. Это не значит, что мы должны принимать все нововведения, как и не должны поддерживать все социальные процессы, но мы должны относиться к ним внимательно и с пониманием.

Чуковский писал, что развитие языка во все эпохи происходит за счёт постоянного противостояния сил, которые пытаются его законсервировать, и безудержной тяги к обновлению. Без этой борьбы язык был бы обречён на застой и упадок. Так что даже если сегодня за утренним кофе и просмотром соцсетей вы снова почувствовали раздражение от нового слова и выругались, не сумев сдержаться, — знайте, что вы тоже двигаете язык вперед.

Наталья Склярова

Фото на обложке: Анна Эпштейн/Afisha.London

Тест: сможете ли вы построить королевский брак?

Локдаун 2.0 и с чем его едят: подборка ресторанов с доставкой на дом

Array ( [related_params] => Array ( [query_params] => Array ( [post_type] => post [posts_per_page] => 5 [post__not_in] => Array ( [0] => 68391 ) [tax_query] => Array ( [0] => Array ( [taxonomy] => category [field] => id [terms] => Array ( [0] => 1678 [1] => 2349 ) ) ) ) [title] => Похожие статьи ) )