Режиссёр Сергей Ливнев: «В продюсеры не вернусь»

Сценарист и режиссёр Сергей Ливнев — фигура в киноиндустрии неоднозначная. В начале своей карьеры он написал сценарий для легендарной картины «Асса», был режиссёром фильмов своей эпохи «Кикс» и «Серп и молот», выступил продюсером незабываемой художественной ленты социальной значимости «Страна глухих». А затем на 25 лет ушёл только в продюсирование фильмов, чаще развлекательного формата, в России и Америке. Не так давно после долгого режиссёрского затишья он представил свой авторский фильм «Ван Гоги», который показали и в столице Великобритании. Afisha.London встретилась с Сергеем Ливневым после показа и поговорила о карьере в Голливуде, о фестивальном закулисье и о возвращении к «серьёзному кино».

— О чем фильм «Ван Гоги» по вашему мнению?

— Фильм о том, каким образом найти в себе силы жить. Герой фильма — человек, которому тяжело жить. Не потому, что что-то плохое случилось, а просто потому, что он так устроен: он не умеет любить, не умеет наслаждаться, не умеет жить жизнью и поэтому боится смерти. Фильм исследует происхождение этого феномена. Находит его причины в детстве, отсюда и тянется сюжет, построенный на отношениях сына и отца.

Telegram канал

— Как создавался сценарий фильма?

— У меня не было продумано всё от начала до конца. Первое, что я написал, была сцена расставания главного героя с девушкой. На вопрос: «Тебе со мной плохо?» — герой отвечает: «Мне не с тобой плохо, мне вообще плохо». Описанное этими словами состояние стало толчком для меня, пружиной, которая раскручивается на протяжении всего фильма. Мне было интересно разобраться в чувствах человека, которому вообще плохо — без всякой конкретной, сиюминутной причины.

Я 23 года не писал и не снимал как режиссёр, только продюсировал. Когда я написал первые сцены, я послал их почитать Алексею Серебрякову. А через несколько часов Маша, Лёшина жена, присылает мне 30-секундное видео, которое она сняла на телефон через щёлку в двери: на этом видео сидит Серебряков за кухонным столом, читает мои странички и размазывает слёзы по лицу. До этого момента я не был уверен, что вообще допишу этот сценарий. После этого — уже не было выбора.

— А название появилось в конце работы над фильмом?

— Название появилось, когда я понял, что закончу фильм эпизодом с резными Ван Гогами. Эпизод, где главный герой полностью меняет свою жизнь и начинает обучать стариков резьбе по дереву в доме престарелых, основан на опыте реального человека, художника Саши Галицкого. Он живёт в Израиле. Лет десять назад Галицкий решил, что больше не хочет быть художником, а хочет обучать стариков резьбе по дереву. Я познакомился с ним, когда писал сценарий, побывал у него в той группе и уехал. А потом мне стало понятно, что этим и должен закончиться мой фильм.

— Что ещё стоит за названием?

— Мои герои — отец и сын — тоже немножко Ван Гоги. Ван Гог, наверное, самый знаменитый в истории искусства неудачник и в то же время один из самых великих художников. Где неудачник, где великий — не всегда очевидно. Оба мои героя, отец и сын, в каком-то смысле Ван Гоги.

Кадр из фильма «Ван Гоги»

— Фильм «Ван Гоги» получил премию «Кинотавра», но всё-таки лучшим фильмом не был признан. Как вы считаете, чего не хватило?

— Фестивали это особый мир. «Ван Гоги» — не очень фестивальный фильм. Дело в том, что в современном мире задача фестивалей — не просто показывать хорошие фильмы, а поддерживать определённые направления, формировать повестку дня. Они пытаются отчасти предсказать, а отчасти сформировать будущее кино.

Это касается всех ведущих кинофестивалей. У каждого своя повестка дня: один, например, озабочен бичеванием социальных язв — на таком фестивале торжествуют фильмы про бедность, социальное неравенство, права меньшинств, разрушающуюся экологию… Другой фестиваль, скажем, озабочен поисками нового киноязыка — на нём будут в чести фильмы, в которых на долгом общем плане кто-то что-то бормочет, гулко кашляет, медленно переступает с ноги на ногу в куче говна, говно зычно чавкает…

Рождественский Лондон: парфюмерное путешествие сквозь время

— А вы считаете, это не искусство?

— Смотря о чём говорить. Большая часть этого, конечно, не искусство, а просто жалкое эпигонство, попытка подстроиться под тренд. Часто эти формальные ходы подменяют собой смысл. Существует уже несколько поколений людей «ушибленных» Тарковским, и я, кстати, к ним отношусь. То, с чего начинается «Сталкер», вполне соответствует этому издевательскому описанию эпигонского кино, которое я вам только что наговорил, но только там, у Тарковского, это настоящее, потому что неотделимо от смысла. Вот, например, Рейгадос, мексиканский режиссёр, тоже абсолютно «ушибленный» Тарковским. И у него это тоже по-настоящему. А есть десятки, сотни людей, которые выпускают такое в тираж, и у которых это ничего не значит. Рейгадосов и Тарковских на все фестивали не хватает. И Кенов Лоучев, и братьев Дарден, делающих выдающееся социальное кино, тоже на все фестивали не хватает. А тенденции поддерживать надо, поэтому возникают все эти симуляторы.

Читайте также: Продюсер Илья Стюарт «Лондон — это место силы»

Симулятором мне работать не хочется. Меня не очень привлекает социальное кино, и мне неинтересно посвящать себя решению формальных задач. В «Ван Гогах» нет социальных язв. И он не ищет новый киноязык. Он ищет путь к сердцу зрителя. Это старомодный фильм о вечных вопросах.

— А какие современные фильмы вы бы отметили?

— Из последних русских фильмов мне понравились «Человек, который удивил всех», «Хрусталь». А ещё «Иванов» и «Папа, сдохни».

Но самое грандиозное, что я видел за многие годы — это «Дау». Это как «Чёрный квадрат», не только для кино, но вообще для искусства. Это совершенно другой способ повествования о людях, существования людей в кадре. Уровень правды в «Дау» беспрецедентный.

— В какой-то момент вы уехали в Америку и перестали снимать кино. Чем вы занимались?

— Я уехал в 1999 году, когда казалось, что кино в России не будет ещё очень-очень долго. Там я познакомился с продюсером Роджером Корманом. Он открыл очень многих — Сталлоне, Николсона, Богдановича. Они все начинали у него, работали «за еду», а потом проявили себя и стали знаменитыми. Корман предложил мне сделать кино о женщинах-гладиаторах, дал 200 тысяч долларов, двух девушек с обложки Playboy и послал меня снимать, куда глаза глядят. Мы поехали в Россию.

Я пригласил режиссёра Тимура Бекмамбетова, который тогда снимал масштабные ролики банка «Империал» и было понятно, что он умеет из ничего сделать «конфетку». Фильм оказался коммерчески очень успешным. Потом в 2006 году в России стали открывать новые кинотеатры, и стал появляться рынок для массового кино. Тогда возникла идея снять «Гитлер капут!». Фильм оказался успешным, и после этого следующие 10 лет я продюсировал. Ещё были фильмы «ПираМММида», «Любовь в большом городе», «Служебный роман. Наше время», «Статус — свободен»…

— А что планируете дальше снимать?

— Ещё не знаю, пока думаю. Есть несколько историй, ещё не решил, какую буду писать. Одно знаю точно: в продюсеры не вернусь, буду писать и снимать.

Makar FB (1140 x 300 px) - Anna Karbovskaya

Читайте также:

Гид по именам: британские актёры театра и кино

Антон Долин: «Искусство — это любовь. Заставлять не нужно»

Британские режиссёры-самоучки, которые внесли вклад в мировой кинематограф