Галина Юзефович: «Чтение должно оставаться пространством любви, тепла и комфорта»

Галина Юзефович — литературный критик, писатель и автор популярного YouTube-канала, а также мама двух детей и не понаслышке знает, как непросто привить ребёнку любовь к чтению, особенно в условиях эмиграции. Журнал Afisha.London поговорил с Галиной Леонидовной о том, как выбирать детскую литературу и что ни в коем случае нельзя делать, чтобы не отбить у ребёнка желание читать.

— Галина Леонидовна, какие книги вы бы посоветовали почитать родителям с детьми, которые волею судеб сегодня оказались в новой стране, в новых условиях и пытаются в них адаптироваться?  

— Знаете, я бы, наверное, поставила точку после: «Я бы советовала родителям почитать с детьми». Мне кажется, что давать какие-то конкретные советы — это слишком большая ответственность, потому что все дети, точно так же как все взрослые, в чём-то одинаковые, но базово очень разные, и никто не знает ребёнка лучше, чем его родитель. Скажем, кому-то помогают книги про детей, также оказавшихся в сложной ситуации — это такой способ понять, что «я не первый».  Многие родители говорили, что их детям «зашла» книга «Берлинский бойцовский клуб», которая рассказывает о временах Холокоста.  Кто-то на моих глазах читал замечательный, очень бережный и соответствующий духу эпохи комикс по дневнику Анны Франк. Детям постарше можно читать сам дневник Анны Франк. Кто-то хочет перечитывать «Гарри Поттера» по 25-му кругу, просто потому что это такой comfort reading.

Telegram канал

Родитель и только родитель знает, что поможет его ребёнку, но в любом случае взять вместе книжку, сесть с ребёнком под бочок, обнять его и почитать ему вслух — поможет. Почему именно вслух? Почему не подсунуть ему книжку и пойти по своим делам? Потому что совместное чтение — это самый драгоценный способ коммуникации. Читая вслух, мы следим за реакцией ребёнка, мы видим, что его трогает, что его пугает, что ему помогает. Мы можем ему объяснить что-то, чего он не понимает. Вслух можно читать книжки гораздо более сложные, чем ребёнок прочитает сам, потому что с ним рядом родитель — его личный словарь, который одним глазом смотрит на ребёнка, другим в книгу, и он видит, когда ребёнок что-то не считывает и может ему это объяснить.

Фото: @galinayuzefovich

Я хочу сказать, что родитель должен внимательно посмотреть на своего ребёнка, понять, что ему нужно и попытаться с ним через книгу вступить в коммуникацию. Мне с моими детьми это всегда помогало — это то, что называется «качественное совместное время», когда между вами действительно происходит какая-то очень глубокая коммуникация. Чтение не всем даётся легко, и мы знаем, что не бывает воспитания без насилия — это неприятная мысль, но если ребёнка не заставлять совсем ничего и совсем никогда, то понятно, что на выходе будет результат, который возможно не устроит не только родителей, но и самого ребёнка. Но сейчас особенно важно сделать чтение и книгу пространством комфорта, а не принуждения или насилия, потому пусть это будет та область, где ребёнку будет хорошо и нетрудно.

песочные сказки алена войнова afisha.london

Очень многие родители подходят к чтению в формате долженствования: «Ты должен читать». Мне в своё время было важно разделить с ребёнком свою любовь к Жюлю Верну. Современные дети, за редким исключением, его читать не могут, потому что очень скучно, очень медленно, очень избыточно и не вполне применимо к жизни. Сейчас даже если ты очень любишь Жюля Верна, ты не будешь его читать с ребёнком, если ему от этого не хорошо. В такое время особенно важно помнить, что ребёнку тяжело, он, скорее всего, пошёл в новую школу или в новый детский сад, он оказался в другой языковой среде, вокруг него другая еда, другие люди, он не видит бабушку, няню или ещё кого-то из родных. У него новая кровать, новая квартира, ему и так плохо, поэтому устраивать из-за чтения какой-то прессинг — плохая идея.

Читайте также: Пять детских книг на английском о зимних приключениях 

колмановский

Ещё одна важная вещь: я смотрю на себя и понимаю, что даже я не могла читать, очень может быть, что ребёнок сейчас тоже не может читать. Не нужно на него давить. То есть даже если вы с самыми добрыми намерениями нашли самую добрую книгу и хотите её прочитать сыну или дочке, а они уворачиваются и ускользают — не надо. Чтение должно оставаться пространством любви, тепла и комфорта, и даже если этого пространства просто нет, если ребёнок туда не хочет, не надо его превращать в инструмент насилия. Вам всё равно придётся надавить на ребёнка коленкой там, где он должен читать что-то по программе, от этого никуда не деться, ему придётся осваиваться, учить новый язык, но досуговое чтение не должно превращаться в пространство давления сейчас.

— Вы говорите про чтение вслух, и в вашей семье такая терапевтическая традиция была. Жива ли она сейчас, когда дети выросли?  

— Сейчас она практически исчезла, моим детям 16 и 20 лет. Старший ребёнок приезжает к нам только на каникулы, но удивительным образом у нас сложилась новая практика: дети читают что-нибудь вслух мне. Отмечу, что мой младший сын читает вообще довольно мало, он как-то по-другому устроен, но очень часто бывает, что в книге, которую он всё-таки читает, ему попадается какой-то фрагмент, который он хочет со мной разделить. То же самое со старшим ребёнком, но так как сейчас мы живём довольно далеко, он присылает мне в мессенджеры фрагменты, цитаты, то, что его впечатлило, потрясло. И надо сказать, что в самом начале войны это был один из способов прижаться друг к другу потеснее, такой способ семейного объединения.

бункер черчилля

— Вы сказали про книги «не по возрасту». Вы и сами в детстве читали не по возрасту, а в одном из ваших обзоров для подростков 13-18 лет были книги 18+. Как найти эту тонкую грань, если ты не эксперт и полагаешься на маркировки?  

— От возрастных маркировок нужно отрешиться. Если говорить о российских реалиях, то возрастные маркировки — вещь абсолютно формальная. Если в книге отец главной героини, придя вечером с работы, наливает себе бокал вина — это сразу 12+, и неважно, что всё остальное время они играют с плюшевыми котятами. Если есть сцена употребления алкоголя или табакокурения — это 12+. Если герои поцеловались — это 16+. Если есть просто упоминание о сексе, особенно если этот секс не строго традиционный, образно, у главной героини брат-гей, пусть он и упоминается от силы три раза за всю книгу, — это всё равно 18+. Все маркировки условные, они ориентируются на совершенно формальные признаки и ставят их на самом деле потому, что издатели боятся штрафов.

Гид по британской кухне: странные блюда Соединённого Королевства

Тяжкая доля родителя состоит в том, что прежде чем покупать книгу ребёнку или начинать читать её ребёнку, эту книгу нужно, как минимум, пролистать самому и понять, насколько она травмирующая, насколько она непонятная, насколько она про что-нибудь эдакое, потому что в какой-то момент российские издатели испугались настолько, что стали везде писать 12+. В том числе на книжки-малышки. Как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть.

черчиль (1)

Приведу пример: мой младший ребёнок не мог читать книги, в которых убивают животных. Он начинал рыдать настолько, что дальше было абсолютно бессмысленно что-то обсуждать, — это был его триггер. При этом любая жуть, которая лезет из-под земли, любой Стивен Кинг — пожалуйста. Каждый родитель знает, где у его ребёнка  болит, поэтому просто пролистать и посмотреть, по возможности отрешившись от маркировки — это очень полезно.

Инструкция: кража телефонов на улицах большого города — как спастись?

— Вы однажды в шутку сказали, что «самые удобные дети — это те дети, которых можно посадить в слинг, и они будут полностью разделять твою жизнь». Но дети растут и делают свой собственный выбор. Что бы вы сказали родителям, которые считают, что их дети читают «не те книги»? К примеру, вы упомянули выше комикс по дневнику Анны Франк, но для многих комиксы — это совсем несерьёзно.  

— Мой ответ может быть только довольно жёстким и неприятным. Ребёнок читает то, что ему нравится и единственное, что может сделать родитель, — это пытаться немножко развивать интересы ребёнка к чтению в той области, которая ему интересна. Если ребёнок вообще что-нибудь читает буквами, произнесите благодарственную молитву. Если в книге есть картинки, то очень хорошо. Комикс — это добро, и только бывший министр культуры РФ Мединский считал, что это для дураков. Если мы видим, что ребёнок подсел на фэнтези и читает какую-то бесконечную однотипную череду книг, соберитесь с силами, поищите фэнтези чуть-чуть получше, сложнее, оригинальнее, книгу, выходящую за рамки канона. Не надо пытаться втюхать Жюля Верна, если ребёнок хочет читать про школу волшебства. Просто поймите, что книги про школу волшебства бывают разные, в том числе очень хорошие. Можно пытаться ребёнка в этих границах двигать, но делать это нужно бережно.

Читайте также: Открыть и не оторваться: лучшие книги с разворотами

И самое ужасное, что может сделать родитель — это обесценить вкусы и интересы ребёнка. Когда ребёнок читает комиксы, а родитель приходит и говорит ему что-нибудь а-ля экс-министр Мединский: «Ты идиот. Ты не читаешь нормальные книжки. Ты никогда не научишься читать. Это всё фигня» — это верный способ испортить с ним отношения и отбить у него желание читать вообще что-либо. Именно поэтому я бы признала своё поражение заранее. Дети не будут любить все книги, которые любим мы. Они не будут читать Майн Рида, что с ними не сделай. «Всадник без головы» — прости, прощай. Нужно работать, помогать, аккуратно подсовывать, направлять, ориентировать, исходя из потребностей ребёнка, а не из того, что «я в детстве очень любила “Буратино” и ты будешь, а если не будешь — с тобой что-то не так».

бункер черчилля

— На вопрос: «Что почитать по мнению Галины Юзефович», гугл выдаёт список книг, который возглавляет «Дом, в котором…» Мариам Петросян. Конечно, этот список далеко не свежий, но, тем не менее, «Дом» остаётся вам дорог.  

— Мне кажется, это идеальное чтение для подростков в возрасте от 12-13 лет. Я видела огромное количество ребят, которые этой книгой буквально болеют. «Дом» — про них. Мы понимаем, что подростки у Петросян довольно условные, они, скорее, фантастические существа, чем в строгом смысле слова подростки, но это те существа, с которыми читатели легко себя ассоциируют. Мне кажется, что элемент магического воздействия состоит как раз в том, что подросток ощущает себя особенным, «не таким», неправильным, в чём-то ущербным — это нормальное подростковое состояние.

Как любовь к британским аристократам изменила стиль Коко Шанель

 

Фото: @galinayuzefovich

Герои Мариам Петросян — инвалиды, у них какие-то физические или ментальные особенности, и когда читатель подключается к этим героям, когда он чувствует себя буквально внутри этого пространства, понимает, что он мог бы сесть с ними за один стол, вместе с ними нарисовать что-нибудь на стенах, тогда он вместе с ними входит в этот волшебный, очень странный мир. Это тот самый мир, где «не такой», странный, чувствующий свою обособленность подросток способен прожить увлекательнейшую жизнь. И даже некоторая сюжетная незавершённость романа добавляет ему очарование настоящей жизни.

В ней есть элемент 3D: ты нашёл своих, ты вместе с этими своими вошёл в странный мир и этот мир незаконченный, незамкнутый. Кажется, в нём возможны разные варианты развития событий. Когда несколько лет назад издательство LiveBook выпустило книгу Петросян с дополнительным главами и была организована её презентация, я увидела, сколько туда пришло девочек и мальчиков, прижимающих к груди эту книгу, и насколько для них это было важно.

1140х300 museumcat.london

— Галина Леонидовна, а если бы вы сегодня составляли топ для подростков, то какие бы книги вошли в него?  

— Мои подростки уже настолько выросли, что я уже не очень-то держу руку на пульсе. Сегодня это не моя специфика, я не обладаю достаточным спектром, но я могу назвать те книги, которые произвели довольно сильное впечатление на моих детей и детей знакомых. Так, например, роман Стивена Кинга «Институт» работает практически на всех знакомых мне подростков просто с какой-то ураганной силой. Это потрясающее, захватывающее чтение и оно про умного подростка, который побеждает мировое зло. Многим знакомым мне детям «зашла» довольно жёсткая и не очень приятная трилогия Ребекки Куанг «Опиумная война», в которой главная героиня оказывается вовлечена в какое-то чудовищное, кровавое событие. Эта книга мрачная, но она обладает эффектом «коготок увяз — всей птичке пропасть»: она захватывающая, очень ладно выстроенная и действуют в ней совсем молодые герои, оказавшиеся в непредназначенном для молодости и веселья мире. Почти всегда, почти на всех действует уже упомянутая нами сегодня книга Марины и Сергея Дяченко Vita nostra. Книга Кадзуо Исигуро «Клара и Солнце», мне кажется, создана для подростков. И, как не странно, его книга  «Не отпускай меня» — хорошо, хотя и очень болезненно, читается подростками.

— Что самое главное нужно знать человеку, который прочитал это интервью и решил начать читать вместе со своим ребёнком?  

— Это вопрос не про знания, а про эмпатию. Самое главное, к чему должен быть готов родитель —  ребёнку может не понравиться, и это не вина родителя и не вина ребёнка. Ему может не понравиться книга, ему может не понравиться, как именно вы читаете, ему может не понравиться выбранный момент. Это очень болезненно, когда ты со всей дорогой душой, теплом и любовью взял книжку, вы сели рядышком и вдруг вы понимаете, что ребёнок начинает от вас уползать. Это тяжёлое ощущение поражения, которое трудно пережить. Трудно не разозлиться на себя, на ребёнка. Мне кажется, очень важно настроиться на то, что здесь как с любовью: может получиться, может не получиться. Может получиться, но не с первого раза. Возможно, надо подобрать другой момент, другую книгу. Я рассказываю про чтение как про сплошное счастье и любовь, а ведь может быть по-всякому. И вот к этому «всякому» тоже надо быть готовым. Обязательно найдётся то, что ребёнок примет, что его затянет. Не нужно отчаиваться, нужно идти в этот бой подготовленными.

Фото на обложке: @galinayuzefovich

песочные сказки алена войнова afisha.london

Читайте также: 

Галина Юзефович — о времени потрясений и книгах, в которые мы «прячемся»

Тамара Эйдельман: как воспитывать детей в эпоху Google и сохранить любовь к книгам

Анна Виленская: почему Шостакович «краш», а музыку пропаганды стоит послушать всем