Александра Толстая «Моя фамилия — это лоск»

Лев Николаевич Толстой — несомненно, один из самых известных русских писателей во всём мире, а «Война и мир» и «Анна Каренина» попадают во все списки главных романов в истории литературы. Забавные и проницательные записи из дневников писателя набирают популярность даже среди молодёжи. Журнал Afisha.London встретился с Александрой Толстой, русской британкой и дальней родственницей Льва Толстого. Мы поговорили с ней об истории семьи и о русской культуре в среде эмигрантов.

— Ваша фамилия известна не только каждому русскоговорящему, но и любому образованному иностранцу. Вы ощущаете эту принадлежность к роду Толстых? 

— За последние 10–15 лет я столько пережила, что это отошло на задний план. Я поняла, что каждый человек отвечает за самого себя. Конечно, такая фамилия — это чудесно, но это лоск. Важнее то, кто я и чем я занимаюсь. Я очень благодарна за неё, фамилия открывала для меня очень много дверей. Но, с другой стороны, смотря на других (у меня несколько двоюродных сестёр), я видела, что не все использовали этот шанс. Помимо фамилии всё равно требовалась энергия, смелость: поехать в Россию, например. Я стараюсь объяснить детям, какую известную фамилию они носят. Они уже читают и Льва Николаевича, и Алексея Николаевича.

Telegram канал

— А кем вашей семье приходился граф Лев Николаевич? 

— Далёким братом моего прапрадедушки, кажется, не прямым родственником, мы Толстые-Милославские. Милославские были выше Толстых по дворянскому рангу, но фамилия пропала, потому что почти все умерли, видимо. Тогда Николай II дал нам эту фамилию, чтобы её сохранить — в итоге получилась двойная.

Читайте также: Элизабет Тейлор: роман с драгоценностями

— Как семья вашего деда уехала из России?

— Примерно в 1919 году у них была усадьба около Казани и дом в Петербурге. Дед жил в Казани: его папа уже воевал в Гражданской войне, мама умерла, а он остался один со своей английской гувернанткой. Она была очень смелая, я читала дневник его тёти. Никто не понимал, что происходило: в одном городе всё хорошо, в другом — жутко опасно. Его тётя услышала, что скоро в город придут войска, и тогда гувернантка пошла на риск: она уехала с мальчиком в Москву, где знала одного английского священника, и попросила оформить дедушку как её внебрачного сына. Они уехали на поезде в Финляндию и оттуда приехали в Англию. Конечно, деду это тяжело далось: всё-таки семь лет — столько ему тогда было — осознанный возраст, когда ребёнок уже всё помнит. Для него это стало травмой на всю жизнь.

Фото: @alexandratolstoy

— Расскажите о его карьере и о карьере вашего отца.

— Дедушка был известным адвокатом и стал QC (Queen’s Counsel) — это самый высокий ранг. Он был специалистом по разводам и сам, кстати, развёлся. А папа по окончании интерната Wellington College (где мы потом все учились) и университета стал историком. В основном он писал о кельтской истории, но у него была ещё очень известная книга про казаков. Ельцин ему очень много помогал и дал российское гражданство за эту работу.

Mico Solutions

— Остались ли у вас и вашей семьи какие-то мемориальные вещи, привезённые из России?

— У меня есть одна матрёшка, у родителей какие-то мелочи: скатерть-дорожка, например. А ещё крест, принадлежащий нашей семье века с XV, там мощи святителя Спиридона, нашего семейного покровителя. Дедушка даже не знал про этот крест, просто однажды получил его по почте в конверте, прислали из России. Папа ездил в Казань — дома там больше нет, но в музее есть наши семейные портреты и вещи.

Фото: @alexandratolstoy

— Как ваши дед и отец сохраняли русскую культуру? У них было желание сохранить её или, наоборот, хотелось всё забыть?

— Вторая жена дедушки была русской, так что они говорили по-русски. Но мне кажется, что ему хотелось всё время что-то забыть: ему было больно. Те люди, из-за которых пришлось бежать, которые всё забрали и травмировали целое поколение людей, были ещё живы. Семья, конечно, не могла ездить в Россию. Папа тогда не говорил по-русски, ему было четыре года, когда его отправили в интернат. Сейчас он немного говорит и более-менее читает, но он всегда хотел, чтобы мы интересовались русской культурой: я читала русскую литературу, хоть и на английском, он крестил нас в православной церкви. Потом, когда мне было 18 лет, СССР распался, он сказал: «Ну всё, поезжай» и отправил меня в Москву на 6 месяцев.

колмановский

— Каково это было — вдруг оказаться там?

— Я жила в семье Ливановых, они были очень тёплыми и добрыми, у них был очень интересный круг общения, но всё равно это было для меня потрясением. Я приехала в январе 1992 года, Москва была очень серой. Родители были достаточно суровы: отправили меня в другую страну на полгода и почти не связывались со мной. Но я с детства привыкла очень много читать, взяла с собой 50 книг, и помню, как придя из школы, сидела у них дома и читала. Они сначала даже не хотели отпускать меня в музеи, потому что я там вообще ничего не знала, очень переживали за меня, иногда сопровождали, а Василий Борисович говорил мне снимать серёжки для безопасности. Одной без русского языка было очень тяжело. Тем не менее, хоть я и не понимала всего, я чувствовала, что оказалась в особом кругу, очень творческом: там были композиторы, поэты, художники. Михалков, например, — мы ездили к нему на дачу. Всё сильно отличалось от того, что я видела в Англии, живя с родителями за городом.

Фото: Tatiana Smith

— Как вы сохраняете русскую культуру у себя в семье?

— Отец моих детей русский, и дома мы всегда общались только по-русски. Я нашла русскоговорящую няню, она не всё время здесь, а приезжает по мере возможности раз в месяц из Эстонии. Она читает им Пушкина, Чехова, Толстого. Дети сейчас говорят на трёх языках: они ходят во французскую школу и, может, по-русски не так плавно говорят, но у них потрясающий запас благодаря литературе. Ещё они ходят в русскую школу при храме, два-три часа по субботам, не хотят, но я заставляю. Это важно, потому что там другие русские дети, мне кажется, важно, чтобы они их видели. Я помню своё ощущение, когда я была маленькой: «Я не хочу быть русской, это какие-то старые люди, странные, не свои». Я не хочу, чтобы они так чувствовали. У Алёши — ему 8 лет — есть какой-то протест, говорит, «я англичанин» и притворяется, что не знает какие-то слова по-русски. Думаю о том, чтобы отправить их в какой-нибудь русский лагерь, где они бы познакомились с другими русскоязычными детьми. К тому же мы православные — на мой взгляд, сложно быть верующим православным без русского языка.

Читайте также: Сказочник в Лондоне: три визита Корнея Чуковского в Великобританию

— Как вы ощущаете русское присутствие в Лондоне?

— В первую очередь, через своих русских подруг: мы просто собираемся с ними или ходим на какие-то события, когда есть свободное время. Недавно были на постановке по Гоголю «Шинель». Ещё очень люблю ресторан Mari Vanna.

Фото: @alexandratolstoy

— Как, по вашим ощущениям, британцы относятся к русским?

— Мне кажется, очень хорошо. Когда я ездила в Россию недавно, впервые за восемь лет, я удивилась этой распространённой паранойе: там многие считают, что мы на Западе относимся к русским плохо. Это очень обидно, потому что всё совсем не так — я считаю, не нужно смешивать политику и людей. Конечно, мы знаем, что это очень высокая культура и ценим её. Здесь, в Великобритании, мне кажется, такой пропаганды нет — того, что ко всему народу нужно относиться так или иначе. Мы это воспринимаем на личностном уровне, каждый человек думает так, как хочет думать.

песочные сказки алена войнова afisha.london

— Александра, а есть ли у Вас любимые русские книги и фильмы?

— Я фанат советских мультфильмов, дети особенно любят «Чебурашку» и «Простоквашино». Я ведь их в детстве не видела, а сейчас нагоняю вместе с ними. Они недавно смотрели «Операцию Ы» — очень хохотали. «Левиафан» мне лично очень понравился. С книгами всё постоянно меняется. Очень долго моей любимой книгой были «Казаки»: мне всегда казалось, что Толстой лучше всех понимает любовь к природе, ощущение свободы. Он очень тонко передал ощущения, которые я испытывала, но не могла описать. Люблю «Анна Каренину», «Братьев Карамазовых». Но читаю я всё-таки по-английски: даже когда наша няня-гувернантка читает детям вслух по-русски, мне бывает сложно воспринимать.

Беседовала Маргарита Багрова

Фото на обложке: Alexandra Tolstoy

бункер черчилля

Читайте также:

Продюсер Илья Стюарт «Лондон — это место силы»

Проект «Открытые двери»: помощь русскоязычным женщинам в Лондоне

Антон Долин «Искусство — это любовь. Заставлять не нужно»